Криминальное роуд-муви в лучших традициях первого "Бумера". Трудно не согласиться с тем, что "Бумер" - это явление для российского кино культовое, вопрос в том, сможет ли "Евразиец" стать культовым для кино литовского? Впрочем, этот фильм не только литовский - в аннотации значатся еще Россия и Франция. Большая часть действия происходит в Москве, половина персонажей русские, а финал картины разворачивается в Париже - еще не забыть бы о том, что перед тем как попасть в Париж, главный герой довольно долго плутает в белорусских пущах. Короче, паневропейское произведение, если уж упрощать, то вообще - евразийское. По-европейски стильное и тонкое, по-русски безжалостное и беспощадное. Вот с беспощадность, кажется, перебрали - финал с контрольным в голову явно лишний, надуманный, правда его тут поперчили европейской красивостью: персонажа убивают в тот момент, когда он звонит своей мертвой любовнице. И вот значит идет гудок, утопленную любовницу выкинуло на берег какой-то смоленской речушки, его друг загнулся в парижском переулке и окровавленный мобильник посылает сигнал в никуда. До боли напомнило заставку недавнего сериала "Школа" - правда, связи между этими двумя кинопродуктами нет никакой.
Герой спешит на запад, прочь из Москвы, в деревню, к тетке, в глушь - но оказывается почему-то в бомжатнике под Смоленском. Он настоящий русский мужик, герой Балабанова и Буслова, он молчит, не проговариваясь ни единой живой душе о своих планах, и гнет свою линию, пока она окончательно не загнется. Он имеет по очереди то блондинку, то брюнетку - и знает, что это правильно. Но его бег - это бег в никуда, попытка уехать на велосипеде от дождя, крути педали, не крути - тебя все равно замочит (в нашем случае - замочат). Фильм именно что о безысходности, о невозможности исправить что-либо тогда, когда уже все потеряно. Когда все потеряно, нужно принять это и успокоится, ибо если не успокоится, можно потерять нечто большее, чем просто "все".
Очень хорошо воссоздана атмосфера фильма - в Евразии зима, в Москве сугробы, в Париже новогодние елки... В таком контексте очень любопытно смотрятся явные несостыковки, связанные с натурой. Если на улицах елки, значит на дворе декабрь. Если белорусские реки не скованы льдом, а деревья голые и без снега, значит, либо ноябрь, либо март. И тут в финале звучит фраза "Ведь мое лето только начинается" - начало лета, июнь. Коловращение времен года опять напоминает о безысходности. Здесь уместен Блок:
"Живи еще хоть четверть века,
Все будет так, исхода нет"
И фильм - об этом. Из замкнутого круга - не вырваться, пусть даже за кадром мягкий и умиротворяющий французский шансон (звуковое сопровождение поразило - контрапунктом, но в удивительном соответствии). Закадровый голос, повествующий о себе в первом лице, музыка, с подтекстом "сейчас все плохо, но потом будет здорово", а в финале - окровавленный мобильник. Но потом все будет хорошо. Гена и Саша едут на разваливающихся «жигулях», и на Сашин вопрос "Зачем... зачем ты это сделал, Гена?" Гена резонно отвечает "Все будет хорошо. Все будет просто прекрасно". Да, все будет хорошо - в парижском проулке и в дебрях Смоленской области, именно там и нигде более...