Владимир Павлович Басов (1923-1987)

Сын погибшего в 1931 году красного командира, Владимир Басов летом 1941 года, после окончания 20 июня десятилетки, пришёл во ВГИК, чтобы узнать, что необходимо для поступления в институт. Его планы изменило начало войны. Имея опыт работы в Молодёжном театре при МГУ, мог служить в Театре Красной Армии, но ушёл добровольцем на фронт.

Попав в артиллерийский полк, Басов стал взводным, затем в звании старшего лейтенанта — командиром батареи; служил при разных системах артиллерии (в том числе и при «катюшах»). Согласно записи в его военном билете, он также был офицером разведки; занимал должность помощника начальника оперативного отдела 28-й отдельной артиллерийской дивизии прорыва Резерва Главного Командования.

Будучи в 1943 году в звании лейтенанта интендантской службы в должности начальника клуба бригады Владимир Басов организовал ансамбль художественной самодеятельности, который дал для бойцов более ста пятидесяти концертов.

В ночь на 23 февраля 1945 года во главе штурмовой группы Басов обеспечил захват опорного пункта немецкой обороны и был тяжело контужен. Закончил войну в звании капитана, уже после Победы командуя артиллерийским подразделением на марше к латвийской Либаве (Лиепае) и у Либавы в ходе блокады Курляндской группировки немецких войск.

После окончания военных действий командование предлагало Владимиру Басову работу в качестве преподавателя артиллерийского дела, но он выбрал другую профессию, в 1947 году поступив на режиссёрский факультет ВГИКа в мастерскую Сергея Юткевича и Михаила Ромма и окончив её в 1952 году. Ещё студентом, в 1950-1952 годах он работал ассистентом режиссёра, а после окончания института, в 1952 году стал режиссёром киностудии «Мосфильм». Начиная с 1964 года, Басов участвовал во многих фильмах, как в своих, так и в картинах других режиссёров, и как актёр.

Среди самых известных режиссёрских работ Владимир Басова — снятая в 1967 году и состоящая из четырёх фильмов киноэпопея «Щит и Меч», которая рассказывает об операциях советской разведки в тылу врага.

Из воспоминаний В.П. Басова:

...Десятилетку мы окончили 20 июня 1941 года. Надели свои лучшие костюмы на выпускной вечер. Правда, они были не такие нарядные, как у теперешних выпускников, — страна жила тогда нелегко. Но мы считали, что хорошо одеты, девочки подкрахмалили свои юбчонки, и все были веселы и счастливы. Мы были уверены, что нам открыты все дороги, уже видели себя мастерами спорта, скульпторами, покорителями полюса, артистами. Каждый мечтал о своём. Я был захвачен мечтой о кино. Как я завидовал тем, кто причастен к этому удивительному, волшебному миру! Сколько себя помню — всегда завидовал. Недавно я случайно в своих бумагах нашел старую газету, где в крохотной заметке написано: Вова Басов хочет стать режиссером.

Вместо институтов мои одноклассники оказались в окопах, вместо занятий науками — строевая, марш-броски с полной выкладкой. Сначала пот, мозольные волдыри из-за неумения правильно навернуть портянки, потом — борьба с самим собой, кровь.

В начале войны я получил приглашение в Театр Красной Армии, но в моей юношеской голове не укладывалось, как это можно играть, когда нужно палить. Беспощадная статистика времени: мои ровесники, десятиклассники выпуска 1941 года на фронте погибали чаще всех. Наши семнадцатилетние жизни война поглощала особенно охотно, так и не позволив узнать и почувствовать всё счастье возраста. Мне надо было выжить, и войну я вспоминаю, несмотря на весь её ад, самым прекрасным временем в своей судьбе. Именно тогда я познал цену вечным истинам, и основные понятия — нравственные, философские, просто житейские — открылись мне во всей своей определённости. Человек на войне однозначен, нам не надо было прибегать к изысканно тонким нюансировкам и мучительным копаниям в тайниках души, чтобы понять, хорош человек или плох, друг он или шкура, добр или так себе. Сейчас мы живём сытно, есть у нас всё, о чём в годы войны даже мечтать не могли. Но мы разобщены в этих наших комфортабельных квартирах, способ общения — телефон, обходимся и без оного. А тогда слитность была. Страна. Ты. Окоп. Враг.

Помнится, любили попижонить. Артиллерия — бог войны, а коли так, должны же артиллеристы чем-то отличаться. Пистолет называли пистолем, гимнастёрки носили без портупеи, а поверх телогрейка и планшет. Даже шпоры носили — неизвестно для чего, для фасону.

И невесело было. Вспоминается пут, скамья, попросту сказать, доска на двух чурбаках. Сидят на скамье семеро. В затяжных боях по всему фронту земля дыбилась от артиллерийских ударов с той и с другой стороны. Выглянешь из блиндажа — муравью не уцелеть в этом аду. В таких условиях связь — глаза и уши, едва ли не важней самой артиллерии. Наружный провод ничем не защищён, обрывы один за другим. Сидящий с краю на путе идёт в ад. Его задача — найти обрыв провода, восстановить связь и вернуться в блиндаж. Если вернулся — садится на пут с краю же, но с другого конца. Снова обрыв! Идёт следующий. Он возвращается или не возвращается. А бой всё яростней. Из семерых остаются шестеро, пятеро, четверо, трое… Очередь на путе строго соблюдается — неписаный закон...

[...] По сути, я стал профессиональным военным, меня хотели оставить в строю, поскольку фронтовое образование котировалось тогда гораздо выше, чем академическое. Но я все четыре года войны не переставал думать о другом образовании — режиссёрском, и все представлял себе, как сниму фильм о фронте. Позже, после войны, я служил в артполку. Наш полк обслуживал академию. Пошел к маршалу Чистякову. Поговорили с ним о том, что человек имеет право на исполнение мечты, маршал меня вспомнил, отпустил. Выходное демобилизационное пособие ухнул на проводы. Шинель продал и купил демисезонное пальто. Так я стал гражданским лицом...