Только что позвонили - не стало Юлия Андреевича Файта, принадлежащего к той исчезающей и тем более драгоценной породе людей, по отношению к которым смерть всегда оказывается величайшей несправедливостью. Такого себе восьмидесятипятилетнего мальчишки с веселым, чуть хулиганским прищуром и вечной закушенной в зубах папиросой. Ему было интересно - жить. Он был редкий мастер легкого касания - такие соткались из воздуха в краткий в своей праздничности отрезок на рубеже 50-60-х. Это спасло его в 60-х после катастрофы с "Мальчиком и девочкой" - изгнанный в неигровое кино, он ездил снимать туда, где ему было интересно, снимать тех, кого любил, он ставил спектакли в кукольном театре, влюблялся, дружил, общался (как же интересно было слушать его!).

Он жил - и этим все сказано. Понятно поэтому, что в нем, выпускнике знаменитой мастерской Ромма ао ВГИКе, однокашнике Тарковского и Шукшина, ближайшем друге Шпаликова, кладезе уникальной для историков кино информации не было ничего от патриарха-небожителя. Потому к нему всегда вплоть до сегодняшнего дня тянулся молодняк, ему первому показывали черновые сборки ученики - тот же блистательный автор "Сани и Воробья", "Дня шахтера", "Котлована" Андрей Грязев. И превращению "Мальчика и девочки" из периферийной ленты репертуара середины 60-х полвека спустя в "культовое кино" он был рад, но не удивлен. 

Он знал, что в России надо жить долго. Впрочем, нехватка таких, как он, была, быть может, одной из главных здешних бед. Но как же спасало нас присутствие этих "таких" с их подлинным, без кавычек, умением жить! Память о нем останется, кино его останется, картины - это все само собой разумеется. А вот к отсутствию еще одного голоса в телефонной трубке снова придется привыкать. Господи, как не хочется!

Автор текста: Евгений Марголит